Наркотики как способ «почувствовать», алкоголь как форма протеста, сигареты на фоне неона, ночные улицы, грустные глаза и размытые фотографии — всё это стало частью визуального портрета героев современной культуры. Употребление обрамляется эстетикой: красиво страдать, красиво тонуть, красиво срываться. Но почему такая модель до сих пор не вызывает отторжения — а, напротив, притягивает?

Что такое романтизация — и как она работает

Романтизация — это не открытая пропаганда, а тонкое приукрашивание. Это когда разрушительное поведение приобретает привлекательный образ, превращаясь в форму самовыражения. Страдание становится глубиной, алкоголь — способом заглушить внутренние переживания, а наркотики — поиском себя. В медиа, визуальной культуре и музыке такие коды закрепляются эмоционально, а не рационально.

Один из ключевых психологических механизмов, поддерживающих эту романтизацию, — эффект ореола. Мы склонны воспринимать  и судить о человеке и о персонаже по первой яркой черте — например, «ранимый», «глубокий», «честный с собой» — и игнорировать всё остальное. Так харизма или трагизм образа подавляют наше критическое восприятие разрушительного поведения. Именно в этом и суть: медиа не утверждают, что боль — это хорошо. Они делают боль красивой. А значит — притягательной. Особенно для тех, кто ищет объяснение своим чувствам и способ выразить внутренний хаос.

Эффект ореола: когда «глубина» затмевает разрушение

Эффект ореола — это когда мы судим о человеке по первой яркой черте, не вникая глубже. Это когнитивное искажение есть у всех: так проще — навесить ярлык, чем разбираться. Но из-за него мы часто ошибаемся в людях и вещах, принимая поверхностные суждения за истину. 

Отличный пример этого эффекта — главная героиня Ру из сериала «Эйфория» от HBO, которая представлена как умная, чувствительная, но с непростой судьбой девушка. Эта эмоциональная и красиво поданная сторона её образа вызывает у зрителей сочувствие и симпатию с самого начала. Из-за этого многие склонны игнорировать разрушительность её поведения — ложь, манипуляции, опасные поступки под влиянием наркотиков.

Как это работает?

→ Первое впечатление: ранимая душа + харизма

→ Оно затмевает: зависимость, разрушение, токсичность

→ Мы видим «глубину» — и не видим вред

Это и есть эффект ореола — одна выразительная черта заставляет нас воспринимать персонажа более положительно, чем он есть на самом деле.

Романтизация легких денег

Главный герой Алдияр из казахстанского сериала «Sheker», представленный как как бунтарь с окраины, страдающий романтик, борющийся против системы. Он живёт в бедности, ищет путь, часто ошибается, но всё делает с харизмой и эмоционально. Его внутренние конфликты, честность с собой и мечты делают персонажа притягательным, особенно для молодой аудитории.

Как это работает?

→ Первое впечатление: ранимый, искренний, эстетичный

→ Оно затмевает: участие в наркобизнесе, агрессию, токсичность

→ Эффект ореола превращает опасное поведение в «глубокую драму»

Это и есть эффект ореола: одна яркая черта — «глубокий и чувствующий» — заставляет зрителей игнорировать разрушительное поведение.

Эстетика 2к17 и синдром Вертера

В СНГ с 2016–2019 годов сформировалась особая визуальная и музыкальная эстетика, в которой грусть, наркотики, алкоголь и саморазрушение стали синонимами настоящей жизни. Tumblr, клипы, посты в Instagram — всё транслировало идею, что «страдание красиво:

• Туман, неон, грязные улицы
• Фото на пленку в подъездах, сигареты, слезы
• Музыка про зависимость, отчаяние, уличную жизнь

Именно в этот период культ боли обрел свою самую четкую визуальную форму. Сериалы вроде «Бесстыжие», «Эйфория», «13 причин почему» и «Skam»  закрепили образ «разбитого/потерянного подростка» как фигуры сочувствия и вожделения. Их поведение — опасно и глупо, но эстетично. Зрители хотели не быть такими, но чувствовать как они. Чувствовать что-то настоящее.

Такой эффект подкрепляется синдромом Вертера — феноменом, при котором люди, особенно подростки, копируют поведение персонажей, романтизируют страдание и даже смерть. После выхода «Страданий юного Вертера» Гёте в XVIII веке фиксировалась волна самоубийств среди читателей. Современные аналоги — это повторение образов, героев и «чувств» из медиа, где боль = глубина. Где чувствовать по-настоящему значит чувствовать так же красиво и ярко, как герои на экране.

«Танцуй сама» – Скриптонит

Эстетизация разрушения ярко звучит и в казахстанской музыке. В треке Скриптонита звучит не просто констатирование факта, но и поэтика дна: «Ну дай же ты мне сделать хотя бы глоток». Боль, пустота, безысходность превращаются в мелодию. Песню хочется слушать снова и снова — несмотря на то, что она о деградации. Музыка делает мрак эстетичным. Слушатель не стремится туда попасть — но хочет прочувствовать атмосферу трека и возможно отождествлять себя с героем песни. И всё же важно помнить: за этой романтизацией стоят судьбы реальных подростков, для которых образ превращается не в эстетический жест, а в реальный образ.

Сколько молодых людей в Казахстане подвержены зависимости?

• Самому молодому зарегистрированному наркозависимому пациенту — 14 лет
• По данным МВД, около 4 300 человек в колониях Казахстана отбывают наказание за распространение и хранение наркотических веществ, при том, что количество людей, содержащихся в тюрьмах составляет всего 35 тысяч. Им дают огромные сроки — 10 лет минимум
• На 1 октября 2024 года с диагнозом алкогольной зависимости в стране состоят на учёте 90 981 человек. Из них 109 — несовершеннолетние, остальные — взрослые.

Почему это работает — и чем опасно

То, что в медиа кажется эстетикой, в жизни оборачивается судимостью, зависимостью и сломанной судьбой. Романтизация употребления работает, потому что она говорит с нами на языке чувств: глубина через боль, эстетика через разрушение, идентичность через бунт. Медиа создают иллюзию глубины через страдание, красоты через разрушение, искренности через боль. Этим объясняется соблазн: мы не хотим быть как герои —  мы хотим чувствовать так же сильно, как они. 

Но когда страдание становится образом, мы рискуем перепутать стиль со смыслом.