ЕСУ, NomaPay и новая волна подозрений: почему вокруг системы учета ставок разгорается скандал

В Казахстане стремительно разрастается скандал вокруг Единой системы учета (ЕСУ) – государственной цифровой платформы, созданной для контроля всех финансовых потоков букмекерских контор и игорной отрасли. Изначально она задумывалась как инструмент полной прозрачности: государство должно было видеть реальные обороты, получать корректные налоги и пресекать любые попытки ухода в тень. Но сегодня сама эта система стала объектом подозрений, расследований и политических заявлений.

Запрос Ермурата Бапи 

Началом стал официальный запрос депутата Мажилиса Ермурата Бапи. По его словам, ЕСУ, вместо того чтобы укреплять контроль, начала работать непрозрачно и все больше превращается в инструмент обслуживания частных интересов. Депутат утверждает, что бюджет недополучает порядка 110 млрд тенге налогов и около 14 млрд тенге спонсорской поддержки спорта ежегодно.

Это цифры, которые сразу вывели тему на уровень национального скандала. Бапи также указывает, что значительная роль в системе оказалась у компании NomaPay, которую он считает структурой с монопольными рычагами и связывает с российским предпринимателем Умаром Кремлевым. О самой компании мало что известно, она была основана в 2024 году и формально работает в сфере вспомогательных финансовых услуг. Учредитель у нее один – Айтым Жакупов, а руководителем значится Эрик Танаев.

Роль NomaPay

За все время существования у NomaPay нет ни судебных дел, ни долгов, ни просроченных налогов. Напротив, за год с небольшим Nomapay перечислила в бюджет около 40 млн тенге.

Но чтобы понять масштаб спора, важно разобраться в структуре управления. Формальным оператором ЕСУ является ТОО «Оператор Единой системы учета» – государственная организация под Минфином. А NomaPay – подрядчик этой структуры, выполняющий технические и транзакционные функции. То есть она не владеет системой, но включена в процесс таким образом, что депутаты требуют объяснить: какие именно полномочия переданы частной компании, каковы условия договора и кто на самом деле контролирует критически важные операции.

NomaPay есть в реестре государственных закупок, но за все время не получила ни одного госконтракта. Это означает, что открытого конкурса на выбор оператора или технического исполнителя ЕСУ не проводилось. Как именно компания получила доступ к функциям, которые фактически выполняются в интересах госструктуры, – публично не объясняется.

Удаленный пост Бакытжана Базарбека

Сомнения усилились после публикации юриста и депутата Бакытжана Базарбека в  Facebook Ирины Петрушовой, которая содержала критику этой системы. Базарбек утверждал, что ЕСУ, по сути, служит ширмой, а реальные финансовые операции контролируются подрядчиком. В частности, он заявлял, что функции системы фактически переданы компании NomaPay, которую связывают с Россией и что большая часть денежных потоков, проходящих через платформу, может уходить за пределы Казахстана. По его словам, речь может идти о десятках и сотнях миллиардов: якобы лишь около 20% средств остаются в ЕСУ, а оставшиеся 80% выводятся за границу. Также он говорил, что ежегодные суммы, проходящие через систему, достигают триллионов, и что значительная их часть может оказываться под контролем сторонних структур. Все это – позиция депутата, не подтвержденная официально, но вызвавшая огромный общественный резонанс.

Особое внимание привлекла мысль Базарбека о том, что договор между оператором ЕСУ и NomaPay имеет гриф «для служебного пользования». Закрытость документа стала ключевой точкой напряжения. Когда речь идет о государственном контроле над многомиллиардным рынком, даже формальная секретность порождает недоверие. Тем более, что отрасль букмекерства и без того воспринимается обществом как потенциально уязвимая к злоупотреблениям.

Сейчас ситуация вокруг ЕСУ вышла за рамки технического спора. Это вопрос о том, насколько государство действительно управляет рынком азартных игр, где ежедневно вращаются огромные суммы. Вопрос доверия к системе, которая изначально была создана для борьбы с теневыми схемами, а теперь сама оказалась окружена подозрениями. И вопрос политической ответственности: если на рынке есть риски вывода капитала, зависимости от частных подрядчиков или непрозрачности контрактов, то общество вправе требовать объяснений.

Нет открытых данных о том, какие конкретно функции переданы подрядчикам, как распределяются деньги, кто контролирует безопасность данных, как устроена архитектура транзакций. А отсутствие прозрачности всегда порождает информационный вакуум, который быстро заполняют версии, домыслы и слухи.

Пока остаются неясными ответы на ключевые вопросы – кто принимает решения внутри ЕСУ, какова реальная роль подрядчика, есть ли риски иностранного влияния и каким образом государство гарантирует защиту данных и финансовых потоков. Без этого доверие к системе будет продолжать снижаться, а скандал – разрастаться.