Как молодежь влияет на политику: опыт Алис Барб

В Европе и других странах растет влияние крайне правых партий. Они выступают за жесткое ограничение иммиграции, защиту национального суверенитета от влияния ЕС, а также за продвижении традиционных ценностей. Эти движения обладают значительными финансовыми ресурсами, а поддерживают их зачастую самые обычные люди. Чем демократы могут ответить влиятельным оппонентам и как личная травма может стать основой для политической деятельности? Об этом рассказала французская активистка и президент Академии будущих лидеров Алис Барб.

Барб выросла в семье с фашистскими убеждениями. Ее прадед служил во Франции, возглавлял первую частную милицию маршала Петена – политика, сотрудничавшего с Гитлером. Поэтому в семье часто звучали заявления, которые она позже стала воспринимать как недопустимые. Родственники Барб голосовали за крайне правых и были убеждены, что концлагеря – выдумка из фильмов. 

Мать активистки росла в той же среде, но внутренне чувствовала, что это ненормально. В восемнадцать лет она ушла из дома, родила Барб, но считала, что ее дочь должна самостоятельно разобраться в происходящем. Поэтому каждое лето отправляла ее к бабушке и дедушке. В итоге Барб в значительной степени воспитывала бабушка – человек с нацистскими взглядами, которого она при этом очень любила.

В четырнадцать лет Алис Барб осознала, что ценности ее семьи ей чужды. Она решила прекратить общение и написала бабушке письмо: «Я тебя люблю, но не могу принять твои убеждения». Она ответила: «Нашей семье идеи важнее любви». Позже контакт все-таки возобновился. Девушка пыталась спорить и переубеждать свою семью. Даже посвятила дипломную работу изучению фашизма в собственном роду – чтобы понять его механизмы и способы противодействия.

Барб казалось, что идеология исчезнет вместе со старшим поколением. Но она продолжила существовать. Именно это подтолкнуло девушку к активизму.

В 24 года Барб создала свою первую организацию – SINGA. Со временем она превратилась в международное движение, продвигающее идею интеграции беженцев в европейские сообщества. Цель заключалась не только в помощи мигрантам с языком, жильем или поиском работы, но и в изменении общественного восприятия миграции.

Когда люди слышат слово «беженцы», они обычно представляют себе тех, кто спасается от войны и просит помощи. Активистка уверена, что это только часть реальности. SINGA создавала связи между мигрантами и местными жителями: сначала проводили небольшие встречи, потом вечеринки и совместные мероприятия. Вначале движение состояло из десятков человек, затем – из тысяч, а еще позже из десятков тысяч. Сегодня SINGA – это сеть из 80 тысяч участников по всей Европе и Северной Америке. Люди встречаются на занятиях йогой, концертах, кулинарных мастер-классах.

SINGA также запустила первую платформу гостеприимства – аналог онлайн-сервиса, где можно предложить свободную комнату и принять у себя беженца. Это оказалось эффективным способом интеграции: живя с местными, люди быстрее адаптируются, заводят друзей, учат язык и получают рекомендации для трудоустройства. Правительство Франции оценило этот подход – он оказался экономически выгоднее традиционных программ. Но лично для Барб важнее было то, что люди находили новые семьи, друзей и близких.

Вместе с публичностью начались угрозы от крайне правых. Барб писали оскорбления, угрожали физическим насилием и даже убийством. Она подала в суд на нескольких людей. Но на заседаниях видела не «монстров», а растерянных пожилых мужчин с низкими доходами, без образования. Они повторяли: «Я не хотел, меня взломали…» И тогда активистка поняла: это могли бы быть ее соседи или знакомые. Они просто не осознавали, что стали жертвами манипуляции, основанной на контенте в соцсетях.

Активистка увидела, как ультраправые используют технологии для поляризации общества, распространения ненависти, разжигания страхов, особенно на темах миграции и феминизма. Они применяют киберпреследования и тролль-фабрики, чтобы давить на активистов.

И ее бабушка так и не изменила своих взглядов. Несмотря на важность работы SINGA, активистское движение оказалось слабее правых.

Тогда Барб задумалась: как можно расширить влияние?

В 2018 году ее пригласили в программу фонда Барака Обамы, созданного для поддержки активистов по всему миру. Этот год познакомил Барб с людьми, решения которых напрямую влияли на судьбы мигрантов, в том числе ее друзей. Тогда она окончательно убедилась: активизма недостаточно. Реальные изменения происходят в политике.

Вернувшись во Францию, активистка решила работать именно в этом направлении. Сегодня Барб выделяет три серьезные проблемы демократов:

политические партии утратили доверие, многие не хотят в них вступать;
активисты не видят смысла идти в политику;
крайне правые обладают сильной, хорошо организованной инфраструктурой.
Поэтому Барб ушла из SINGA и создала Академию будущих лидеров – политическую школу для активистов, готовых переходить к реальному участию в политике. За три года академия поддержала около ста человек, сейчас они готовят пятьдесят кандидатов к муниципальным выборам 2026 года, особенно в тех городах, где ультраправые близки к победе.

Но Барб отмечает, что и этого мало, потому что оппоненты продолжают усиливаться, прежде всего финансово. Левые движения, в отличие от них, бедны.

Активистка привела пример: миллиардер Пьер-Эдуар Стеран вложил огромные средства в продвижение ультраправых. Его фонд приносит около 80 миллионов евро в год, которые идут на поддержку организаций, влияющих на общественное мнение: от пропаганды «традиционных ценностей» до спонсирования блогеров, публикующих контент против мусульман и сторонников миграции. Он финансирует проекты, которые внешне выглядят как благотворительные, но фактически продвигают ультраправые идеи.

Барб подчеркнула, что ультраправые действуют согласованно и системно: у них собственные академии и подготовка кадров. Во Франции уже около пяти тысяч человек прошли подобные школы, среди них многочисленные депутаты и будущие политики. Их медиа и блогеры имеют миллионные охваты. Это серьезная, слаженная структура.

Возникает вопрос: как с этим конкурировать, если ресурсов меньше?

Один из примеров, который привела Барб, – парламентские выборы во Франции. После выборов в Европарламент Эммануэль Макрон распустил Национальное собрание, предполагая, что крайне правые победят и общество увидит последствия. Но произошло обратное: все левые партии объединились в «Новый народный фронт». Это объединение было трудным, поскольку между ними существовали глубокие разногласия.

Параллельно активисты запустили собственную кампанию, объединив 160 организаций и привлекая крупных инфлюенсеров. Использовались самые разные инструменты, в том числе тролль-фермы, но для распространения позитивных сообщений, чтобы нейтрализовать волны хейта. Кампания была короткой, но эффективной, и в итоге левые победили.

Подобные формы активизма появляются и в других странах. В Словении Институт 8 марта смог инициировать изменения, включая референдумы и продвижение реформ. В Индонезии кандидат использовал TikTok и мемы для успешной кампании, что изменило подход к политическим коммуникациям в стране.

Из своего опыта Алис Барб вынесла следующее: чтобы защищать демократию, необходимо участвовать в политике, объединяться, учиться работать с медиа и технологиями и поддерживать друг друга.

Источник: Школа гражданского просвещения Sapere aude.

https://sapere.online/aktivizm-eto-prekrasno-no-realnuyu-vlast-i-vliyanie-daet-politika/